Дата добавления 10 мая 2015г.

автор: Александр Барков 

Новороссия в моем сердце.  Глава 15.    

История Революции и Войны на Донбассе 2014 год.

 

Глава15. ИМЕНЕМ РЕВОЛЮЦИИ!

На следующий день встретился с начсвязи Димой. Он стал рассказывать, как он из Славянска вывез грузовик с радиостанцией, как в Славянске они прокладывали линии связи обычными полевыми проводами, более 30 км, и использовали телефонные подстанции. Как я понял, он в кабинетах не сидел, а был почти всегда на передовой. С какими-то приятелями выезжал на какие-то разборки и часто сопровождал раненых.

Мы же с ним поехали на "Топаз". Это современный завод по изготовлению радиотехнических мощных систем "Кольчуга" и "Мандат". "Кольчуга" предназначена для обнаружения всех видов радиосигналов на расстоянии до 90-150 км прямой видимости, воздушных и наземных целей. "Мандат" - постановщик помех.

Сначала поехали вдвоем. У него иномарка была достаточно нормальная. На проходной встретил нас мужик, грустный такой, в серо-синей рубахе. Начсвязи обратился к нему, чтобы он вызвал кого-нибудь из руководства. Тогда появился какой-то инженер, невысокого роста, сухощавый, представился Владимиром Ивановичем. Объяснил, что нужна какая-то бумага от ополчения, тогда он пустит. Мы тогда поехали в СБУ и пошли к начштаба делать бумагу.

Бумага такого содержания: "Взять завод "Топаз". Со всеми подписями, всех этих там - Стрелкова, начштаба. Нет, подписи Стрелкова не было, а начштаба подписал. Мы сделали эту бумагу и еще вторую. Там была такая фраза: "Берем завод". Секретарша, к которой мы ходили, интересная девушка с карими глазами и пистолетом в кобуре, забыла написать: "Под охрану". Начштаба усмехнулся: "Ну вы даете!", дописал: "Под охрану" собственной рукой. Мы помчались опять на этот "Топаз", вызвали опять этого инженера, сунули под нос эту могущественную бумагу. Вынуждены были пустить нас на этот завод. Мы, помимо бумаги, захватили еще двух бойцов с автоматами. Вошли очень такой хорошей командой: я в белой рубашке, начсвязи с автоматом, за нами двое бойцов.

Начали с вопросов о плане. Завод располагался в нескольких зданиях, мы замучились от одного рассказа, где что находится. Потом пошли по цехам, долго бродили, инженер брал ключи, открывал, потом закрывал. В этой волоките проходило очень много времени. Начсвязи успел за это время куда-то смотаться: "Ну, вы здесь разбирайтесь..." Потом, когда начали на инженера кричать, что слишком долго тянется вся эта затея, он начал говорить, что так положено, он не может открывать все комнаты - и не закрывать их. Но мы снова сунули под нос эту бумагу могущественную, что мы берем под свою охрану и ответственность. Тогда он был вынужден пойти вместе с вахтером, вахтер принес ключей сто, наверное. Начал открывать все комнаты. Мы сказали, что ключи будем оставлять прямо в дверях, что противоречило всем инструкциям. В какие-то кабинеты мы входили, проверяли, нет ли там интересной, интересующей нас, аппаратуры. Наш боец, такой толстенький ополченец, все на этого инженера наскакивал, все грозился, что с ним разберется, ему казалось, что он что-то утаивает. Особенно его интересовало, где система "Кольчуга". Инженер заявил, что "Кольчугу" вывезли еще в мае, 9 мая приезжал батальон "Восток" и все оставшиеся неукомплектованные "Кольчуги" в количестве пяти штук были вывезены. Но боец все не угоманивался, чуть не довел инженера до истерики, потом начал грозить подвалом. На что я уже вмешался, сказал, прекрати нападать на него.

Мы обошли большое количество комнат, лабораторий, нашли много интересного барахла, радиотехнических приборов, часть приборов сфотографировали. Даже комнату нашли - швейную мастерскую по производству специальных защитных сеток для "Кольчуг" с большим количеством швейных машинок. Я даже подумал о 207-м и его "Градах", хорошо бы ему эти швейные машинки или хотя бы эту сетку. Все, что нас интересовало, мы ставили в проходах между дверями, чтобы не забыть, и дальше пробирались. Короче, наше посещение закончилось тем, что мы еще раз поговорили с этим инженером, который оказался кандидатом наук и очень хорошим специалистом в радиотехнике. Посмотрели его компьютеры, не сохранилось ли схем "Кольчуг". Главное, наш интерес был найти схемы систем, система "Кольчуга" представляла интерес для ополченцев, поскольку украинские военные ее применяли для радиоборьбы в полевых условиях, но схем так и не нашли. Мы обыскали несколько компьютеров, включали, выключали, смотрели. Но были только бумажные схемы, по которым можно было догадаться, как она устроена, но основные схемы тоже были вывезены.

Потом мы оставили охрану и поехали в штаб, доложили Михайло о своих находках, показали кучу фотографий, сказали про этого инженера, который все знает про эти "Кольчуги". Тот очень заинтересовался, сказал, надо его сюда привезти. Начсвязи оживился: "В подвал, что ли? - Ну зачем, он же с нами сотрудничает..." Начштаба загорелся идеей овладения всеми интересующими приборами и мастерской пошивочной, мы еще составили бумажки, потом разъехались по домам. Когда я уходил, начсвязи взял еще бойцов в машину и поехал на какие-то разборки с другими ополченцами, что-то там выяснять. Как оказалось, были разборки с каким-то гарнизоном или батальоном, который не хотел подчиняться. Рассказывал тогда: приезжали, всех положили. В смысле, положили лицом к асфальту...

 

НА ОКРАИНАХ ДОНЕЦКА 

27 июля. Поздно вечером 27 июля я приехал в Макеевку - город-спутник Донецка на востоке с двухсоттысячным населением. Это самое спокойное место с точки зрения обстрелов хунты.

Местная военная комендатура в Макеевке провела активную борьбу с наркоторговцами. Торговцев наркотиками выявляют и наказывают. В результате планомерной работы город очистили от наркоманов. Активная борьба с наркотиками в Новороссии - это одна из тех побед новой народной власти, которой можно гордиться. 

Об этой победе мне также сообщал ополченец из Лисичанска Роман: "Что делала укрвласть двадцать лет, как боролась с наркоманией? Проблему с наркоманией нам удалось решить за месяц!"

Между тем, через два дня должен завершиться конкурс по Гимну ДНР. Большинство банков в городе Донецке не работает. Сбербанк России функционирует в обычном режиме. 

 

ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИЯ СТРЕЛКОВА И.И. И АНТЮФЕЕВА В.Ю.

28 июля. Днем в 14.00 28 июля состоялась пресс-конференция Антюфеева Владимира Юрьевича, зампремьера ДНР. Он попросил журналистов, чтобы они обратились к международной общественности с призывом прекратить укрвоенными обстрел района, где разбился "Боинг". Вчера и сегодня группа экспертов OBSE под руководством Александра Хука не смогли попасть на место крушения лайнера из-за воздушных атак укрвоенных.

В настоящее время Антюфеев Владимир Юрьевич является исполняющим обязанностей главнокомандующего вооруженных сил Донецкой народной республики.

Министр обороны ДНР Стрелков И.И. провел пресс-конференцию вечером в 17.00 в центре Донецка в СБУ. Стрелков И.И. подчеркнул, что Донецк находится в осаде. Идут ожесточенные бои в Шахтерске, Горловке, Снежном и других населенных пунктах. Ополченцы одержали победу в районе Саур-Могилы. Стрелков сообщил, что в районе поста Куйбышевский около российской границы ополченцами был подбит укр-БТР с наемниками-афроамериканцами с черным цветом кожи в форме нацгвардии. 

 

ЗАВОД ПОВИС

Со связистом мы хорошо подружились, он начал к нам заходить в ОГА на наш 7-ой этаж. На двери висел флаг ДНР. Познакомился с Мишей. Мише "Поршню" я сказал, что мы делаем письма по станциям, на что Миша тоже засуетился и начал пробивать знакомых, связанных с Жириновским.

С начальником связи проехались еще по другим объектам. Сначала заехали в комитет связи в Донецке. Все двери были закрыты, в комитете не было никого. На первом этаже, как ни странно, работал адвокат в своем офисе, сказал, что все заперто, все ушли, а он там не понятно что делал в своей конторе.

Далее еще в две-три точки заехали по поводу приборов, но все было не то. А дальше заехали на окраину, где шли бои, не доезжая Красногоровки. Совсем туда, где шли бои, мы не совались, но так, в пригород, заехали. На многих домах, как в прошлую войну, стекла были заклеены крест-накрест полосами бумаги. Бомбили этот пригород здорово... Он хотел найти своих друзей по техникуму. Оказывается, он учился в Донецком радиотехникуме. Благодаря этим поездкам я смог увидеть, что творится на окраинах. Потом мы попали в какую-то совсем маленькую деревню, он начал спрашивать своего друга Николая. Он хотел не только его найти, но и пригласить его на работу в ополчение. Из калитки вышла женщина, пообещала передать записку. Потом заехали в техникум, где он учился, стали выяснять у начальника кадров, какие еще связи есть с его однокашниками. Но был конец дня, техникум уже закрывался. Хотя было военное время, середина лета, техникум работал. Мы заехали еще в Донецкий университет - он тоже работал.

С "Топазом" дальше было так. Я все подговаривал вывезти все оборудование и начсвязи тоже хотел вывезти все оборудование: "На бусе - сколько войдет!" Но начштаба не хотел брать на себя ответственность, составлять еще письма со своей подписью. Мы вывезли бы все и без эти бумажек оттуда, все оборудование, барахло это, на двух-трех автобусах, но начштаба не хотел портить отношения, брать все на себя. А Стрелков был очень занят, ему было не до того. А учитывая, что это было за неделю до того, как Стрелков уехал из Донецка насовсем, знал, что ему надо покидать уже этот город, и Стрелков не брал такую ответственность, чтобы с "Топазом" полностью разобраться. И завод повис. Через два дня начсвязи снял охрану. Ну, говорит, их надо кормить, ездить туда, ничего там не пропадет. Я сказал: увезут ценное барахло!

Я подумал о радиостанциях, покопался в интернете, опять поехал в СБУ с 207-ым, пришел к начштаба. Мы долго разговаривали, какие радиостанции надо, он сразу подготовил письма, обращения к Жириновскому, Миронову, Зюганову, еще два письма без имени с просьбой помочь в закупке радиостанций. И все, говорит, с этими письмами уже не затягивай, как только будет машина из Донецка, прямо сегодня вечером, ночью, бери все и езжай в Москву, пробивай. Я съездил в ОГА, собрал свои вещи, приехал в СБУ, стал ждать машину. 207-й стал говорить о своих планах, я сказал, что еду в Москву. У него интересная особенность, он обладает способностью менять судьбу. Если бы я с ним не поехал, я не оказался бы ни в СБУ, ни в Москве. Приехал 1 августа. У Рыси день рождения был 28 июля и у меня почти получилось преподнести ей на день рожденья себя...

...Я проснулся ночью и долго вообще не мог понять, где нахожусь. Пока я катался, Рысь умудрилась переклеить обои во всей квартире. Потом она сказала, что во сне я ужасно кричал. "Надеюсь, это не реакция на мой ремонт..."

 

ОБ ЭТОМ НЕЛЬЗЯ ПИСАТЬ

Когда с письмами все было решено, начштаба Михайло сказал: ты поедешь с ранеными, которых будут вывозить из Донецка. По-моему, это была Калининская больница, меня отвезли туда два офицера из спецотдела. Мы обратились там к фельдшеру Елене, она провела меня в холл на третьем этаже, налила чаю, дала подушку и сказала ждать на диване. Это было уже часов 12 ночи. Туда-сюда ходили какие-то ополченцы с оружием, какие-то раненые были в коридорах. Потом она так это ко мне подошла: "Мне сказали, вам надо помочь выбраться из Донецка и мы взяли вас..." Я промолчал, я лично не хотел ехать из Донецка, так получилось, что меня посылали. Но о своем поручении, я подумал, не стоит здесь говорить в присутствии фельдшера. Потом она строго на меня посмотрела и сказала: "Понимаете, об этом писать нельзя. Сейчас... Я вас узнала, вы приезжали к нам в Славянск в медсанбат..." Я сказал, что, конечно, понимаю. На этом разговор закончился и я часа 3-4 проспал на диване, пока меня не позвали в автобус. Там еще были ребята, какие-то два чеченца, которые сопровождали колонну. Видимо, фельдшер Елена поручила им следить за мной, чтобы я ничего не стал выспрашивать у раненых.

 

ЖЕЛАНИЕ ВЕРНУТЬСЯ

30 июля. Снежное. Эвакуация раненых из Донецка.

Вид раненых бойцов в автобусе не приносит радости. Кто-то ранен в руку, кто-то - в ногу, глаза у всех сверкают. Искреннее желание вернуться на эту войну и еще кого-нибудь убить. Даже у парня, молодого парня в синей футболке и коротких шортах, на костылях выходившего из белого автобуса ПАЗ в Снежном, я не прочел в глазах жалости к себе. На вид ему было 22 года, он был без ноги, нога была ампутирована много выше колена. Внутри автобуса он на сильных руках перебрался, хватаясь за хромированные поручни, добрался до заднего выхода, я стоял у входа в автобус, принял от него деревянные костыли. Он уперся на них и на свою здоровую ногу, добрался в три захода до зада автобуса, а потом чуть погодя я помог ему снова забраться в автобус. Молодому парню не повезло, но в глазах - уверенность. Я не слышал от него ни стонов, ни просьб, ни отчаяния. Он молчал. А у всех раненых в автобусе было настроение боевое...

Я долго просидел в больнице и от поездки с ранеными ждал худшего. Думал, это будет невыносимо тяжкое зрелище. А здесь у всех - такой боевой настрой. От сердца сразу отлегло.

...В феврале 2015-го я увидел снимок в интернете: боец без ноги, на протезе, с автоматом, в боевом подразделении...

Дорога от Шахтерска до Снежного была под обстрелом. Когда мчались по шоссе, сзади услышали хлопки. Укры нас буквально проспали, спохватились слишком поздно.

Мы ехали по трассе Донецк-Шахтерск-Снежное с большой скоростью, примерно 80-90 километров, а то и 100 в час, так как дорога простреливалась танками. Это было утро, примерно 4-5 часов, еще был туман, наше сопровождение решило проскочить эту трассу загодя, пока украинские военные спали. А дальше после этой лихой езды наш автобус задымил белым паром, радиатор пробило, и вся колонна из трех автобусов встала. Мы вышли из автобусов и слева на асфальте увидели следы гусениц танка. "Свежие," - уверенно сказал за моей спиной парень в танкистском шлеме. Нос его был сильно порезан и гноился. Коренастый, в коротких сапожках и зеленой форме - это был Штрафбат из Питера. Интересный парень. Он ехал на БТР и ему ужасно повезло. Кумулятивный снаряд пробил насквозь БТР и вышел, а его осколками только задело. Он мне потом сказал, что вернется, непременно вернется, как только подлечится, и получит БРТ или танк.

Старшая медсестра тоже вышла из автобуса и стала очень грубо высказывать водителю: "Толя, ну ты ведь знал, куда мы едем! Не могли перед выходом проверить автобус?!."

 

Короче говоря, было принято решение покинуть этот наш автобус и все раненые из третьего автобуса были переведены в первый и второй. Ждать здесь, на этой дороге, было просто опасно. Поэтому я порвал некоторые мои бумаги, которые не должны попасть в ненужные руки. Действительно, народ с такими глазами вылез, когда мы остановились, но паники не было. Я подумал: точно, сейчас появится какой-нибудь конвой нацгвардейцев и нас арестуют. А у меня были спецификации по рациям. Потом, когда Игорь меня водил по всяким военным кафедрам, в техническом университете я прихватил две-три брошюры, которые просто там лежали в горе мусора, по толуоловым, тротиловым шашкам, по динамиту, по взрывателям. Просто подумал: интересная литература, такую не раздобудешь, поэтому они у меня были, эти брошюры. Если бы меня начали обыскивать, я точно попал бы там под раздачу моментально. Не говоря уже об этих "секретных" письмах, где стояла моя фамилия и подпись Стрелкова была. Но письма я, естественно, не порвал, а спрятал поближе к сердцу.

Порвал бумаги, сунул в мусорный бак на остановке - и тоже полез во второй автобус. Моим новым соседом оказался мужчина лет 37, раненный в ногу боец, в бейсболке защитного цвета, в майке темно-синей с короткими рукавами, он сидел в шортах черного цвета. Пшеничные усы, острый взгляд серых глаз солдата, короткая стрижка. Левая нога плотно забинтована и затянута в корсет. "Досталось парню, " - подумал я. Мы поехали и я начал засыпать под этой качкой, поскольку провел бессонную ночь в больнице. Когда я засыпал и терял контроль над собой, я клонился на этого парня. Он мягко меня отпихивал правой рукой.

Двое тяжелораненых лежали в нашем автобусе в проходе, оба ранены были в ноги, перебинтованы, но, видимо, ноги остались целы. Они лежали на матрасах и были укрыты солдатскими синими одеялами. Этих двоих перенесли в бронированный микроавтобус сопровождения.

 

Когда доехали до Шахтерска, слева потянулись кирпичные пятиэтажки, увидели весь разбомбленный подъезд дома. Весь подъезд начисто смело, такого я не видел даже в Лисичанске, разрушения некоторых домов в Шахтерске были огромны и поражали. Далее слева от дороги, метрах в 200, стояло несколько остовов сгоревших автомобилей, остов микроавтобуса и еще какая-то техника. Потом я услышал, что по Шахтерску был нанесен украинскими военными авиаудар и это как раз тот дом, который пострадал из-за авиабомб. Были ранены местные жители.

Мы прошли самый опасный участок трассы, это примерно километров 30, и когда въезжали в гору на Снежном, увидели наш танк, свежевыкрашенный в серо-зеленый цвет. Танкист сидел на башне и махал нам рукой. Это, примерно, было уже 6, а может быть, 8 часов утра. Все в автобусе заулыбались. Добрались до своих.

От Снежного до Изварино уже никаких приключений не было. В Изварино встретили на площади много ополченцев. В Изварино на КПП поразила очередь - на 10 километров легковых автомобилей. Это гражданские стояли, которые хотели уехать в Россию. На некоторых автомашинах были большими буквами надписи: "Дети". Мне сказали, что обычно гражданские проходили очередь за 3 часа.

 

Когда подъезжали к границе и появились машины с беженцами, главная по автобусу фельдшер Елена сказала, что ребята, сейчас будет блокпост, поэтому все свои запрещенные снаряды, патроны и так далее сдайте, потому что граница российская очень жесткая, если у кого найдут хоть что-то, будет страшный скандал. На границе есть рентгеновские камеры, все сумки, особенно ополченцев, особенно воевавших, будут просвечивать. Тогда народ зашевелился, отовсюду раздался скрип молний - и железный лязг. Народ принялся открывать сумки и какие-то потайные кармашки, стоял звон патронов, гильз, осколков. Я увидел сразу и гранаты, я понял, что мы были неплохо вооружены. У раненых ополченцев обнаружился склад оружия, некоторые не хотели расставаться с наградными "Стечкиными", "Макаровыми". Фельдшер Елена строго взглянула на это, достала большой полиэтиленовый пакет, начала ходить собирать это все барахло по рядам. Тогда туда нехотя полетели и гранаты, и патроны. И вот тогда я действительно увидел в глазах неподдельную печаль и какое-то неуютное чувство, что их разоружают. Свои же. Я вспомнил раненого в Донецке, Бурдей тогда курить ходил исключительно с ручной гранатой Р-6, доставая ее из тумбочки.

Фельдшер еще раз посмотрела на всех и сказала: "Поднимите руки, у кого паспорта нет... у кого украинские паспорта... российские паспорта... паспорта ДНР..." Один парень поднял руку, это такая реликвия, всего один месяц выдавали такие паспорта.

 

Когда приехали в Изварино, я познакомился не только со Штрафбатом из Питера, еще с парнями из Саратова, Лисом и Вадимом, которые пробыли на этой войне всего два дня. Они долго готовились, ехали туда втроем или вчетвером. Это ребята примерно 27-30 лет и один был бывший афганец, их командир. Они тренировались, снаряжение покупали, продукты, но в основном амуницию. Из Донецка их сразу послали в Степановку под Снежным, там прорывались укры, перерезая трассу, и были сильные бои. И как это ни печально и ни страшно, тот боевой парень их командир-афганец сразу погиб в день прибытия в эту Степановку. Шла танковая атака укров, они шли по большой просеке. Танки начали стрелять по нашим, причем, танки не видно, как они движутся, только слышно хлопки и режущий сердце звук рассекающего воздух танкового снаряда. Это очень страшно. Некоторые ребята хотели с просеки скрыться в "зеленку", но им сказали строго-настрого, что в посадки идти нельзя, там растяжки, всякие мины. И это сделало дело. Они залегли, попали под жуткий обстрел, по прошествии получаса выяснилось, что в результате разрыва этот афганец погиб. И так они буквально через день возвращались. Меня Лис спрашивал, можно ли установить памятную доску в саратовской школе, где учился этот афганец. На что я ответил, почему нет, какие проблемы?..

...Рассказывают, что когда из России приезжают ребята и поступают в ополчение, иногда, если они нарываются на "доброхота", им говорят: зачем вы сюда приехали, мы сами разберемся. Особенно было много москвичей и из Питера. Они недоумевают: как же, мы помочь... Когда "доброхоты" видят, что так просто от них не отделаться, они что делают. Этих ребят молодых, необстрелянных, посылают в самое пекло, иногда под танки. И там они находят последний приют...

Жесткие игры на этой войне. Но это не вся правда о ней. И это плохое, что иногда случается, надо знать. Я видел и другие примеры: как тепло москвичей и питерцев оберегали на этой войне. Разное там…

 

Народ распределился по машинам, раненые поехали в больницу в Ростов-на-Дону. А мы набились в джип и поехали вдоль границы с "инспекцией".

Сидели вчетвером. Справа Вадим "Лис" из Саратова, слева - танкист Штрафбат и Змей. Доехали до дорожки, ехали какие-то такси, объезжали КПП. Далее дорога петляла, там мы наткнулись на пограничников.

Капитан и три солдата-автоматчика стояли возле неглубокой ямки, перерезающей дорогу. Ямка была украшена колючей проволокой. Видимо, они наскоро выкопали эту траншею только что и теперь радостно улыбались.

Змей пошел к автоматчикам, они поздоровались дружески, видимо, знали друг друга. Змей вернулся и говорит: "Да, вот такие дела. ОБСЕшники должны скоро нагрянуть, поэтому эти дороги перекопали, чтобы они увидели, что на границе все хорошо. Поэтому такой шухер они навели..."

И мы поехали по другой дороге. Ткнулись в следующее место, потом - в еще более следующее. Нигде нельзя было проехать. Уже начинало казаться, что мы никогда не вырвемся из этой ДНР. Поехали еще по какой-то дороге. Через сорок минут езды по проселочным ухабам выехали к складу "Стройматериалы", увидели автобус с российскими номерами. Всё! Мы в России!..

Дата добавления 10 мая 2015г.

автор: Александр Барков 

Новороссия в моем сердце.  Глава 15.    

История Революции и Войны на Донбассе 2014 год.

(продолжение следует)