Дата добавления 10 мая 2015г.

автор: Александр Барков 

Новороссия в моем сердце.  Глава 19.                   История Революции и Войны на Донбассе 2014 год .

Записки военкора Александра Баркова.

 

ГЛАВА 19. ТРАГЕДИЯ ИЛОВАЙСКА

1 сентября 2014 года. 29 августа 2014 года я ездил в Иловайск с конвоем гуманитарной помощи для жителей этого города.

Около Иловайска в нескольких километрах идут бои. Ополченцы замкнули кольцо укрвоенных. Группировка укрвойск составляет более 5000 пехотинцев. Начиная с середины июля этого года, Иловайск подвержен обстрелам ракет "Град", гаубиц и мин. Многие здания и отдельные дома разбиты полностью.

Под Иловайском укры потеряли многих командиров и погиб брат Яроша, лидера "Правого сектора". Вероятно, укркомандование мстит за гибель своих начальников, расстреливая из всех видов оружия мирных жителей.

Такие руины жилищ и человеческое горе в этой войне можно было наблюдать только в Славянске. До войны в городе Иловайск проживало около 25 тысяч человек. Сейчас осталось около трех тысяч граждан. Это, в основном, пожилые люди, пенсионеры и дети, которые не смогли и не захотели покинуть свои дома. Они третью неделю не выходят из бомбоубежищ. Готовят скудную пищу на кострах. В городе уже давно не действует водопровод, электричество.

Руины, везде руины жилых построек от прямых попаданий ракет залпового огня "Град", на которые не скупятся укропы.

Одна из ракет "Град" пробила бетонное перекрытие бомбоубежища, где прятались люди. Другая вонзилась в стену Дома культуры, в котором также устроено укрытие для людей. Погибли от "Градов" и мин десятки жителей. Одну старушку убило миной в пяти метрах от входа в подвал-бомбоубежище. Ее засыпали землей - там же, в воронке. Люди не могли даже похоронить - из-за непрерывных обстрелов города. Депутаты парламента Новороссии, которые привезли продукты питания жителям города жителям Иловайска, не могли сдержать эмоций.

На окраине города наша группа обнаружила части ракеты "Точка У". На фрагментах части ракеты ясно видны заводские номера. К счастью, это смертоносное оружие - ракета "Точка У" - слишком старое и не нанесло потерь мирным жителям. Ракета при падении не взорвалась.

 

ДОБРЫЙ

Мы познакомились в Макеевке, когда ездили готовить репортаж о раздаче бесплатного хлеба голодающим Донецка, которые были под бомбежками. Нас привез туда Виктор, депутат ДНР, у него были хорошие отношения с Парламентом Новороссии. Некоторое время мы делали для них репортажи о раздаче гуманитарной помощи. Мы проехались по всем бомбоубежищам, в которых сидел народ в районе Петровский в Донецке, там много людей выходило, брали хлеб и уходили обратно в убежище. В любой момент могли опять начать обстрел. Многие и жили там уже. Это два-три километра от линии огня, Петровский пострадал очень сильно. Я даже удивился, что столько людей живет в бомбоубежищах.

Мы с Мишей Моисеевым приехали в Макеевку, в гарнизон, где ополченец Добрик со своим подразделением захватил муку у коммерсанта и сдал коммерсанта вместе с мукой в НКВД. Как раз Виктор занимался коммерсантом, а потом решили сделать репортаж про этого Добрика. Он на записи стоит такой подтянутый, боевой молодой парень, лет 26 ему, с пронзительными голубыми глазами, низенького роста, голые плечи такие мускулистые, зеленые ополченские штаны на подтяжках, десантный тельник, на ремне разгрузки звезда красноармейская красная приколота, офицерская кокарда полевая на берете. И он на фоне мешков с мукой долго нам объяснял, что они эту муку взяли и будут печь из нее хлеб. Там было мешков двадцать, он расхаживал бодро и рассказывал четким голосом. Потом, видимо, ему понравилось быть героем дня, он, глядя в камеру, заявил: мы будет этот хлеб печь, а потом раздавать жителям Донецка БЕС-ПЛАТ-НО! Так ему были ненавистны эти коммерсанты, которые муку зажимали, как кулаки...

...Я привез из Донецка "пайку" полублокадного белого хлеба. Хлеб этот был характерен тем, что вообще не имел вкуса. Рысь положила этот раритет сушиться, но он полностью заплесневел...

А Добрик - мне интересен стал этот человек, я попросил про боевые эпизоды рассказать. Он сначала молчал, потом сказал: если дадите камеру, я могу снять, мы часто в разведку ходим. Я сразу попросился в разведку, мне жалко было камеру. Я понял, что он такой, боевой товарищ. Он сказал: не, вас в разведку не пустят, там начальство, а вот камеру бы я взял... Мы отошли от этих мешков и на фоне зелени он стал рассказывать про боевые эпизоды.

Его подразделение уже давно занимается разведкой, с конца мая, они выезжают на всякие задания, узнают, где танки стоят, части стоят укроповские. Где-то в конце мая они ехали рано утром, поехали по заданию, выехали из расположения войск ДНР и помчались на всей скорости по трассе. И уже когда проехали, увидели танк. И он их не заметил. Укроповский танк, который стоял слева в зелени. Видимо, танкисты спали, четыре часа утра, и мы, говорит, были сонные, поэтому друг друга не видели. Тем более, они не стали стрелять, потому что у них было конкретное задание по разведке. А вот когда ехали обратно через час, укропы, видимо, уже проснулись. "А мы ехали веселые, на флагах..." У них была "Газель" грузовая, а на ней - флаг ДНР развевающийся. Это они из разведки так возвращались. Ничто не выдавало в них ополченцев...

Эти укропы принялись по ним стрелять, осколок попал в "Газель", та загорелась, они спрыгнули в кювет. Хорошо, он взял гранатомет, он у них там лежал и "Мухи" лежали. Я, говорит, машинально схватил гранатомет и начал как-то подходить к этому танку. Танк был очень близко, метрах в пятидесяти.

- И он начал двигаться на меня, - рассказывал Добрик. - Я пошел от него, он на меня, я хотел стрелять, он не дает стрелять, я не попадал в его мертвую зону. Тогда я ближе стал подползать...

Танкист хотел его просто раздавить. Добрик от гусениц отскочил, танк развернулся, увидел его - и снова за ним. И минут десять вот так они бегали друг за другом. Танкист, видимо, был не очень хороший, не первоклассный, Добрику удалось забраться на мгновение в мертвую зону, он отошел метров на семьдесят и влепил из гранатомета прямо в башню...

 

...Когда показали фото укроповского летчика, который сбил "Боинг" в июле, я увидел копию Добрика, сходство было поразительное. Причем, он в таких же подтяжках был, в такой же тельняшке, только летный шлем у него. Такие молодцы многое могут, не танк подбить, так самолет...

 

ДЕЛО БЫЛО ВЕЧЕРОМ

Был в ОГА ополченец, мужчина лет 40, высокий, его называли Попом, потому что он действительно был священником. Сам он вышел из Славянска вместе со Стрелковым, они размещались в ОГА, несколько человек, а он был командиром этого подразделения. В прошлом офицер, хорошо владел многими видами оружия, видимо, обучал стрелковцев, но, говорит, сам мало стрелял и воевал, говорит так, что Бог, вроде бы, не дает мне убивать, поэтому, как бы... Я часто с ним сталкивался в лифте, наконец, договорились об интервью, но он не захотел интервью давать, а пригласил меня просто пострелять...

Там были медсестры, девушка и женщина в летах, они откуда-то из Галиции, но работали в Донецке, много трудились, мыли полы, помогали раненым ополченцам. Они отыскали этого Владимира и, накупив на рынке или просто выпросив у ополченцев патроны для автомата, попросили научить их стрелять. А так как в ОГА делать было нечего... Но Владимир один с этими женщинами ехать не хотел, он позвал меня. Я думаю, куда пострелять, с кем пострелять? Ну, давай, чего ж не пострелять-то... Только когда мы сели в такси и мне сказали, что едем пострелять из автомата, я понял, что просто едем пострелять по террикону. Там около какого-то стадиона - террикон, гора выработки, которую ополченцы использовали как тир.

Они отпустили машину, хотя я говорил, чтоб не отпускали, а то мы потом отсюда не выберемся. Владимир очень квалифицированно все показывал, я давно не стрелял, тоже дал несколько выстрелов. Я понял, почему Владимир взял меня. Отправляться с какими-то женщинами пострелять - а вдруг они, "бандеровки", направят на этого попа этот автомат, как только он будет в их руках? Я понял, что для него это было стремно, хотя он был такой, непрошибаемый парень.

Расстреляли весь магазин, больше патронов не было. Уже свечерело, начали такси звать, они не ехали, никто в эту сторону не хотел ехать, было поздно. Наконец, медсестра молодая позвонила ополченцам знакомым, чтобы они ее забрали.

Этот Владимир отличался такой сдержанностью, он не то чтобы не хотел рассказывать про Славянск, что там делал, как воевали. Его мучила совесть, почему он не воюет, когда другие ребята воевали, уже месяц находился в ОГА, отдыхал. Вот это самое мучительное было для ополченцев. Раньше я с Евгением говорил, он не хотел, чтобы о нем писали, чтобы узнали его друзья, что он рассказал о своих каких-то боевых эпизодах. Хотя действительно был героический эпизод, люди погибли, а о них не писали. И Владимира как человека верующего и вообще совестливого мучила совесть, что он здесь прохлаждается. Я знаю доподлинно, что они, именно они, вообще не получали деньги. Хотя были слухи, что ополченцы получали. У него не было даже двадцати гривен, чтобы заплатить за какую-то ерунду. Когда его спрашивали, он говорил: у меня уже давно денег нет, как-то без них обхожусь. Это тоже поражало. У Града-то были деньги, хоть какие-то, но всегда. А эти ополченцы... По тысяче гривен они иногда получали в месяц. Это сто долларов...

 

КАЖДОМУ ТЕЛЕКАНАЛУ - СВОЕ КЛАДБИЩЕ

Журналист на Юго-Востоке не зарабатывает ничего или зарабатывает ровно на свое пропитание и проезд. Это касается как профессионалов, которые ездят на свой страх и риск из Москвы, так и местных журналистов. Все сидят на скромных зарплатах, которых не хватает даже, чтобы оплатить авто или такси для экстренной поездки за город. Отличаются аккредитованные российские журналисты, но их немного: из "России 24", ВГТРК, ОРТ - уже нет. Им действительно поначалу платили, но платили просто как журналистам, не более, никаких надбавок за войну не было. В отличие от зарубежных, которым командировка оплачивалась как на фронт.

Я убедился сам на личном опыте, что заработать на военной кинохронике не получится, хоть ты снимешь взрыв атомной бомбы или сам погибнешь под снарядами "Града" и заснимешь собственную смерть - за эту съемку никто не заплатит. Потому что нет такого рынка в России, где ты приходишь, показываешь "о, крутой кадр!" и тебе отваливают деньги. Все происходит по-другому.

Сначала ты должен снять какой-то фильм. Ты его посылаешь в редакцию. Так получилось, что мы сдружились и сработались со "Звездой". Когда я в мае стал посылать о себе информацию, что еду на Юго-Восток, только "Звезда" откликнулась на это дело. Никаких договоров с вами не заключают. Это принципиально. С вами работают только менеджеры. Это тоже принципиально. Никаких директоров вы не видите. Дальше происходит по такой схеме: если есть хороший материал, вы отсылаете и с вами договариваются о какой-то сумме. Если они из вашего 15-минутного фильма вырежут одну-две минуты и вставят в свои новости, это будет большая удача. Одна минута - это примерно сто долларов. Если они берут от ваших фильмов себе, они это не скрывают и идет учет.

Получить деньги за эти фильмы крайне сложно. В этом я убедился. Ничего плохого об этих ребятах сказать не могу, все они только за, чтобы работать со свободными военными корреспондентами, но политика компании такова, что... Я понял, что корреспондентов таких очень много по стране и на Юго-Востоке и у телеканала происходит такая ситуация, что избыток свободных неоплаченных фильмов таков, что оплачивать кому-то какие-то фильмы нет необходимости. Вот такая фишка.

Второй репортаж, который я сделал для "Звезды", - о начальнике тюрьмы. О сбитом самолете, точнее, о подтверждении падения АН-24, который сбили под Красным Доном. Где-то 15 июля ополченцы сбили военный транспортный самолет и мне позвонили со "Звезды", я как раз находился в Северодонецке: "Саша, давай, если сможешь, сделай репортаж-подтверждение о сбитом самолете..." Я о самолете ничего не знал, заглянул в интернет, обратился к Андрею: нужен репортаж. Он созвонился со своим штабом, там никто толком ничего не знал, он сказал: "Обратись к Кипешу. Это начальник тюрьмы, личность интересная, он наверняка что-нибудь тебе скажет..." Мы с Виталием оператором взяли камеру со штативом, встали на улице у входа в здание, где размещался гарнизон. Подошел Кипеш - здоровый мужчина, лысый, с бородой, он напоминал боевика из Чеченских войн, казак, в ополченской форме. Он представился начальником тюрьмы и спросил, что надо. Я сказал: вот, надо зачитать текст, я подготовил четыре предложения.

Он сказал первую фразу - запнулся, вторую - запнулся, третью, четвертую - запнулся, потому что подробности  про самолет почти  не знал. Но как ни странно, после этого добавил от себя хорошо: "Мы, ополченцы, сбили вражеский самолет и теперь никто не будет летать над нашей территорией. А если кто-то прилетит, мы обязательно собьем любой самолет, который появится в небе над нашей республикой!"

И, как ни печально это звучит, через два или три дня был сбит "Боинг"... Виталий этот репортаж смонтировал, он профессионально был исполнен некорректно, много резок, мы его как-то слепили и они сразу этот репортаж выбросили в новости. Через два часа, в девять вечера, мы его увидели по "Звезде". Меня это обрадовало. Все-таки наш репортаж с фронта.

Им очень понравился наш репортаж о женщинах-ополченках "Женский батальон". Какие-то фотографии они публиковали на своем сайте и в новостях, Сергей звонит: о, девчонки - это очень актуально, давайте сделаем второй фильм. За двадцать минут, он посчитал, нам заплатят аж триста долларов. Меня это насмешило. Но деньги никого особо не волновали, хотелось снять, действительно, и рассказать правду об этой войне. Один фильм об ополченках уже был снят, когда адвокат руководил съемкой, все было очень профессионально. Он махал руками: группа налево, группа направо, это все было весело. Мы должны были пойти с ним, я взял разрешение у Андрея на эту съемку, он скривился, махнул рукой: может, что и получится... Тогда мы пошли на первый этаж к этим ополченкам, которые были в гарнизоне, но работали в медсанбате. Они с радостью согласились быть кинозвездами, снять вторую серию про них. Договорились с ополченцами, что те подвезут автоматы, гранатометы, технику. Долго собирались, подъехал еще "Троцкий" Павел, потом - Фазиль. Мы поехали на трех машинах, сначала хотели на пост Рубежное. Но кто-то сказал: не получится, там не дадут снимать так откровенно. Лучше где-нибудь в городе. Тогда поехали на окраину города. Только приготовились снимать, Виталий посмотрел на ближайший дом: не, эти съемки добром не кончатся, скорее, нас будут снимать на мобильные телефоны, и мы попадем в интернет гораздо быстрее. Тогда продюсер Адвокат сказал: за город.

Мы выбрали проселочную дорогу, Фазилю объяснили ситуацию: тебя сейчас будут арестовывать ополченки, а твою машину проверять, а ты должен сказать два слова. Фазиль стал возмущаться: как это меня арестовывать?! Весь Северодонецк знает, что я с вами работаю, а какие-то самозванки меня будут обыскивать и проверять! Мы строго ему сказали: надо. Он отъехал за лесок и мы начали съемку.

Девушки взяли автоматы, превратились в дежуривших на посту ополченок. Я не обратил внимание, что одна держала автомат не так, как надо. Пальцы положила сверху на приклад. Фазиль подъехал, они подошли, Фазиль вышел, ругнулся на них, они открыли багажник, здесь все было нормально. Но когда они подходили к машине, тоже было все непрофессионально поставлено, они шли вразвалочку, какие-то разговоры вели между собой, это все не похоже было на блокпост.

 

После этой сцены Фазиль очень злым стал.

Я при нем спросил улыбающегося ополченца, привезшего на эту "сцену" оружие: "Дай автомат на минуту!" Я хотел ощутить тяжесть металла.

Фазиль посмотрел на меня хитрыми черными глазами и сказал: "Что, Александр, в Славянске не настрелялся, что ли?..»

 

Дальше по сценарию мы должны были снять быт ополченок. Виталий поставил камеру возле входа в гарнизон и мы стали снимать возвращение с дежурства. Они подъехали на машине, открыли дверь - и из машины повалил дым. И они вышли. И все как одна закурили. Это был такой шок для меня: такие модные ополченки - и курят. Они продефилировали, бряцая оружием, около нас, на что Виталий поперхнулся и чертыхнулся. Я ничего не сказал. Я думал, что белый дым как-нибудь мы вырежем.

Следующей сценой было возвращение ополченок в свою комнату. Тут они действительно играли нормально. Они побросали свои броники в угол, сложили оружие и подошли к столу. На столе стоял торт. Тут же они принялись его кромсать. Там это было более-менее все естественно...

Когда мы пришли с этой видеокассетой к Жеке, он посмотрел скептически, чертыхнулся и сказал: это пускать в эфир нельзя. Продюсер Адвокат переживал, потому что много он отдал этим съемкам эмоций. Потом сказал: если они хотят, чтобы был снят какой-то фильм, пусть высылают деньги нормальные. Тогда мы снимем что угодно...

 

Какие еще неплохие репортажи мы сделали. Выезд в Золотаревку, фосфорные мины, хороший репортаж получился с такими, динамичными съемками под минометный огонь попали тогда. Потом были репортажи по Северодонецку, бомбежка по городу, Андрей показывал большой "Град". После Северодонецка - про первый подбитый танк под Донецком с тремя трупами нацгвардейцев. Дальше - несколько репортажей на сайте они разместили, как бомбят Донецк. Интервью Стрелкова перед его выходом из Донецка. Он там говорил про двести раненых, вывезенных из города, а на следующий день и я с другими ранеными уехал.

А первый репортаж был - интервью с Березиным. Поймали его в Донецке в ОГА, когда он заходил к министру информации Елене Николавне. Он был в ополченской форме, в очках на цепочке, которые были у него все время на голове. Он - единственный, на кого не распространилась примета: кого мы снимаем, того арестовывают или "на подвал". Шутка! Не знаю, принимал ли в боевых действиях он участие? Хотя все говорили, что он заместитель Стрелкова, на самом деле он был такой вольный стрелок, писатель, который ходил со своими ополченцами и собирал информацию. Давал интервью журналистам о военной обстановке. Очень нужное дело, надо сказать.

Когда Сергей из Москвы с известного телеканала попросил сделать  подтверждение падения самолета, я потребовал с него деньги за интервью с Березиным - и он выслал. Четыре тысячи рублей. И только после этого мы сняли Кипеша. А в следующий раз деньги со "Звезды" я получил уже только в октябре, после окончательного возвращения в Москву. То у них не было директора, то было переоформление, Сергей в этом был не виноват, это общая методика руководства: сохранить фонд - я это понимаю. Потом я стал выяснять у профессиональных операторов, у нашего опытного Олега: вы контактируете с московским телевидением, ведь в горячей точке находитесь? Олег почмокал так языком и сказал:

- Нет... Ну, они ведь не платят никогда нашему брату...

Я даже не думаю, что их собственные корреспонденты на известных телеканалах хорошо получают. Зарплата Кости-оператора на его подмосковном телеканале была 12 тысяч... Уж слишком много народу хочет снимать сейчас фильмы - большая конкуренция. Многие выкладывают в инет такое!

Мне в сентябре Сергей говорил, что «Анна ньюс» Веселовского и известный иностранец Грэм завалили все редакции бесплатными роликами об обстрелах, ударах и т.п . Отсюда и низкие цены на продукцию.

Журналистам и операторам особо денег никто не платит на войне. Но, если нужно, если ты на этой войне погиб и при этом был в списках канала, - похоронят со всеми почестями, как маршала, погибшего при взятии Берлина. Такой вот закон войны. У каждого канала есть свое кладбище.

Дата добавления 10 мая 2015г.

автор: Александр Барков 

Новороссия в моем сердце.  Глава 19.                   История Революции и Войны на Донбассе 2014 год .

Записки военкора Александра Баркова.

(продолжение следует)